БДСМ ЭРОТИКА СЕКС

Иван Сергеевич Тургенев – разумеется и этот классик русской литературы не смог в своём творчестве, хотя бы вскользь не раскрыть некоторые особенности сексуальных отношений, конечно же я имею ввиду садо-мазо мотивы в поведении некоторых героев его произведений.

А в качестве примера я приведу небольшой отрывок из повести “Первая любовь”.

Помимо приведенного мною ниже эпизода, в самой повести, в её сюжете и еще более в атмосфере взаимоотношений персонажей, есть что-то неуловимо Тематическое на мой взгляд.

Эта история первой любви подростка Владимира (прототип самого писателя) к уже взрослой девушке Зинаиде, предстающей достаточно капризной и своенравной особой, не испытывающей к юноше никаких взаимных чувств.  Напротив, она частенько издевалась над ним и посмеивалась над его любовью. А сама в свою очередь была влюблена в его отца (прототип отца писателя). В  цитируемом отрывке присутствуют как раз все три действующих лица.

Кстати, эта повесть была экранизирована у нас два раза в 1968 и 1995 годах. Первую экранизацию я не видела, а во второй ниже описываемая сцена была изменена и бездарно испорчена.

А вот и сам фрагмент повести:

На улице, в сорока шагах от меня, пред раскрытым окном деревянного домика, спиной ко мне стоял мой отец; он опирался грудью на оконницу, а в домике, до половины скрытая занавеской, сидела женщина в темном платье и разговаривала с отцом; эта женщина была Зинаида.

Я остолбенел. Этого я, признаюсь, никак не ожидал. Первым движением моим было убежать. “Отец оглянется, – подумал я, – и я пропал…” Но странное чувство, чувство сильнее любопытства, сильнее даже ревности, сильнее страха – остановило меня.

Я стал глядеть, я силился прислушаться. Казалось, отец настаивал на чем-то. Зинаида не соглашалась. Я как теперь вижу ее лицо – печальное, серьезное, красивое и с непередаваемым отпечатком преданности, грусти, любви и какого-то отчаяния – я другого слова подобрать не могу. Она произносила односложные слова, не поднимала глаз и только улыбалась – покорно и упрямо.

По одной этой улыбке я узнал мою прежнюю Зинаиду. Отец повел плечами и поправил шляпу на голове, что у него всегда служило признаком нетерпения… Потом послышались слова: “Vous devez vous separer de cette…” (“Вы должны расстаться с этой… ” – фр.)

Зинаида выпрямилась и протянула руку… Вдруг в глазах моих совершилось невероятное дело: отец внезапно поднял хлыст, которым сбивал пыль с полы своего сюртука,
– и послышался резкий удар по этой обнаженной до локтя руке. Я едва удержался, чтобы не вскрикнуть, а

Зинаида вздрогнула, молча посмотрела на моего отца и, медленно поднеся свою руку к губам, поцеловала заалевшийся на ней рубец. Отец швырнул в сторону хлыст и, торопливо взбежав на ступеньки крылечка, ворвался в дом… Зинаида обернулась – и, протянув руки, закинув голову, тоже отошла от окна.

С замиранием испуга, с каким-то ужасом недоумения на сердце бросился я назад и, пробежав переулок, чуть не упустив Электрика, вернулся на берег реки. Я не мог ничего сообразить. Я знал, что на моего холодного и сдержанного отца находили иногда порывы бешенства, и все-таки я никак не мог понять, что я такое видел…

Но я тут же почувствовал, что, сколько бы я ни жил, забыть это движение, взгляд, улыбку Зинаиды было для меня навсегда невозможно, что образ ее, этот новый, внезапно представший передо мною образ, навсегда запечатлелся в моей памяти…

Я глядел бессмысленно на реку и не замечал, что у меня слёзы лились. Её бьют, думал я… бьют… бьют...

И.С.Тургенев “Первая любовь” 1860 г.